Идиллическая картина, муж — пастор церкви, хлопковая ферма, содержащая семейство, что дополняется кроткой женой и несколькими карапузами в однотонных не кричащих безвкусием одежках. Вопроса что делать с мясом в пищеводе не стоит — оно рвется наружу, выметая Идабель из-за стола и гоня ее в ближайшую к столовой уборную.

Грег как-то шутил, что Гвен даже херню делает по расписанию, и в общем-то, не столько шутил, сколько констатировал факт. Школьница в этом ничего трагичного или дико юморного не видела, но на всякий случай, в привычной для себе манере, черканула в ежедневнике «вдарить рыжему подлецу по яйцам» — и с колоссальным удовольствием пункт выполнила.

: С верхнего этажа доносится визг и скрип кровати. Они защитили их, теперь время раз и навсегда обезопасить Баумволле. А уж Сатана для этого потребуется, Господь Бог или Гэбриэль Уврар — значение не имеет. Лотти поднимает взгляд, прячет тревожность в ладони, которой накрывает руку Иды и буднично кивает.

Фото Рэя в профиль, с улыбкой, которой он улыбается всякий раз, когда она занимает позицию шаловливого папарацци, допекающего своим вниманием. Кому-то другому досталось бы раздражение и злоба, но ей достаются самые искренние и светлые эмоции брата, ими так и хочется забить все пленки, увешать различными композициями стены и заполонить архивы фотоальбомов.

Человек не хотел слушать Харви, он хотел убивать. Более того, действовал с переменным успехом, что внушало страх. Обнять внуков, достойно провести старость в кругу родных и близких, — это, вероятно, не о Дейне. Смерть и без того ходила за ним по пятам, едва ли не обнимала за плечи, но чтобы она пришла вот так, от рук озверевшего психопата, — это слишком!

Свежеполученный опыт ничем не может помочь Джози, разве что советует не бросать палку, если она не хочет получить деревяшку в свою грудь или живот. Джози сильно рискует, когда прикасается к Натаниэлю, проводит пальцами по здоровой его, неповреждённой щеке. Чужая кровь отрезвляет Джози, чтобы желание бить на опережение уступило место беспокойству и желанию помочь.

Но туман живой и клубится перед глазами настолько хаотичными завихрениями, что объяснение им только одно — прихоть. Они складываются в фигуры и фигуры эти движутся. Незнакомые, абсурдные, несуразные. Но одна из них выбивается. Более плотная, движется осторожно, пробирается медленно среди прочих и в руках сжимает что-то.

Вереница слов. Про ведьм. Про Болота. И имена, и одно из них Гэбриэлу знакомо, и больше того, упоминание Идабель Баумволле вышибает пробки, и на мгновение Гэбриэла окружает звенящая тишина. Где-то в закоулках своего разума он пометил владелицу хлопковых угодий отдельным ярлычком, нашел в себе интерес к ней, и росток успел подрасти.

Ди молчит. Мирт близко, опасно близко, непозволительно близко. И ей хочется коснуться его. Провести от шеи по груди вниз, растереть пальцем дорожку виски, облизать, а после... От мысли как ее язык слизывает кровь Джо с плеча Мирта Диаманте становится холодно, кожа покрывается мурашками и она ежится, сползая по спинке дивана на сидение/

Сидя верхом на бездвижном теле, Нил замахивался и вонзал нож раз за разом, превращая грудину в кровавое месиво, остановившись лишь когда рукоять потеряла лезвие где-то между ребрами, и выскользнула из онемевших пальцев. Юноша глубоко вдохнул, убирая окровавленными пальцами волосы назад, кровь впитывалась в светлые пряди, быстро застывая на них бурой коркой.

Отчего-то именно он казался наиболее важным. Ни какой сейчас год, ни что делать дальше, а победили ли они. Эти вопросы он задал позже, получив утвердительный ответ на первый, а после замолчал на пару минут, подсчитывая что-то в уме, и ознакомил всех с результатом: — Это получается моя семья... Они все уже давно мертвы, да?

Это последнее, что он говорит вслух. Ярость мешает ему говорить. Аргументы можно вытянуть, сообщить, что даже это не даёт право Харви или любому другому козлу, не важно, лысому ли, татуированному ли, насиловать женщину, или расписать суть "виктимблейминг — это плохо", но Рэймонд теряет голос.